Итак, Юм приходит к невозможности доказать с помощью разума, как нам следует себя вести (впоследствии с ним согласился Кант), он отказывается от понятия личности как квинтэссенции познавательного опыта. Он чуть-чуть не называет главный тезис апофатической гносеологии: истина принадлежит настоящему, она невыводима рассудочным путём, её можно только непосредственно переживать. Возможно, Юм просто не решился озвучить главное: переживание истины в настоящем есть Любовь. Однако эти рассуждения всё ещё находятся в кругу познания, тогда как нам необходимо выйти из этого круга, не потеряв истины. Точнее: мы можем найти истину, только если выйдем из этого круга. Другими словами, апофатическая гносеология трасцендентальна, но она ещё не трансцендентна, хотя указывает на некоторый трансцендентный опыт. Действительно, откуда Кришнамурти или Лао Цзы знают то, о чём говорят, если изнутри времени такой опыт не возможен? Как можно догадаться о нём, а тем более нечто утверждать? Единственный способ – испытать, причём не раз или два (то есть некоторое ограниченное время испытывать), а бытийствовать именно этим способом и никаким другим. Сам Кришнамурти описывает это так: «Если я говорю, что един с Возлюбленным, так только потому, что чувствую и знаю. Я обрёл то, чего жаждал, соединился с ним так, что разделения не будет. Ведь мои индивидуальные черты – мысли, желания, жажда – разрушены»17 [1, с.154]. Вот почему апофатическую гносеологию следует отнести к мистическим способам познания, где мистика есть сфера опыта, в которой трансцендентный объект совпадает с имманентным субъектом. Проблема в том, что привычное «катафатическое» познание и непривычное «апофатическое» познание не могут дополнить друг друга, поскольку одно исключает (а не включает, как внутри холархии) другое. Два вида познания существуют в разных мирах, однако очевидно, что и то, и другое может быть реализовано сознанием. «Апофатическое» познание реализуется в виде «умного чувства». «Катафатическое» – в виде «представляющего мышления»18. В основе первого – сущность, в основе второго – личность. «Умное чувство» – это тот концепт, который можно предложить для схватывания сути проблемы. (Интересно, что у С.А. Борчикова в прошлом году родилась идея мыслечувствия). Умное чувство – это чувство, обогащённое непосредственным переживанием настоящего как всепроникающей и всеобъемлющей любви. Абсолютизация любых других переживаний есть не более чем абсолютизация чувстваффектов, с которыми издавна борются буддисты, стоики и многие другие философские направления. Умное чувство – это свежий взгляд на мир, не затуманенный предшествующим опытом и не отягощённый прогнозами на будущее. Но это не взгляд ребёнка, ведь у ребёнка уже есть своё «эго». Умное чувство не принадлежит наносному миру масок, его носитель – пустая сущность, потому что только в пустоте реализуются универсалии Духа19. Когда мы мыслим абсолютную любовь, оставаясь в плоскости времени, мы бессмысленно тратим его (важная тавтология!), когда же мы попадаем в безличную глубину настоящего, мы исчезаем – остаётся только умное чувство абсолютной любви. Триединство абсолютной Истины, абсолютного Добра и абсолютной Красоты – это, по всей видимости, имена (ипостаси) абсолютной Любви, следовательно, они не мыслимы во времени, но переживаются как умное чувство вечного Настоящего. Возможно, что показанный здесь «апофатический» полюс познания слишком далёк и 17 Вода не знает: учение Джидду Кришнамурти в комментариях издателя Анхеля де Куатьэ. – С.154. 18 См.: Подзолкова Н.А. От представления к образу / Подзолкова Н.А. Владимир Соловьёв и русская философия всеединства. – Озёрск: Изд. ОТИ НИЯУ МИФИ. – С.133-138. 19 См.: http://integral-community.ru/forum/viewtopic 92
93 Publizr Home