оставаться безмолвным...»11. Первый вид опыта подвергся со стороны Юма достаточно жёсткой критике, задача которой заключалась в том, чтобы прекратить идеализировать его как единственно возможный и адекватный способ познания. (В этом заключается своеобразие его скептического эмпиризма). Юм подчёркивает, что ожидание определённой последовательности событий заложено не в самих вещах, а в нашем сознании. «Все ваши заключения об этом предмете можно вести только от действий к причинам и что всякий аргумент, идущий от причин к действиям, необходимо является грубым софизмом, коль скоро вы можете знать о причине лишь то, что вы не вывели предварительно, а целиком обнаружили в действии»12. О втором виде опыта Юм высказывался нечётко, но чувствуется, что философ отдаёт ему предпочтение. По Юму, все люди желают другим добра и благополучия. У нас есть способность к сочувствию и сопереживанию. Но это никак не связано с рассудком13. Неуверенность Юма не удивительна, если учесть, что речь идёт о попытке отказаться от мышления вообще. В такие минуты он, возможно, пугался собственного «пирронизма» и готов был идти на попятную: «Очнувшись от своего сна, он [скептик] первый присоединится к тем, кто смеялся над ним, и сознается, что все его возражения просто шутка и имеют своей единственной целью указать на то странное положение, в каком находится человечество: люди вынуждены действовать, рассуждать и верить, несмотря на то что они не в состоянии выяснить с помощью самого прилежного исследования оснований всех этих операций и устранить все возражения, которые могут быть выдвинуты против последних»14. Несмотря на свои сомнения, Юм идёт дальше и делает интересный вывод: невозможно перейти от констатирующего суждения к модальному, или предписывающему суждению, поскольку с умозрительной точки зрения это нонсенс15. Если, например, мы утверждаем, что «уровень культуры в России резко упал», мы не имеем права переходить от этого суждения к суждениям типа «значит, нужно сделать...». Все они в равной степени окажутся бессмысленными. Любое последующее действие – автономно, оно не может быть следствием суждения, поскольку суждения и действия принадлежат разным видам опыта. Суждение принадлежит сфере накопительного опыта мышления, который превращает отдельные события в привычку, а затем вешает на всё это ярлык «причинности», чтобы придать умозрительное единство. Действие, а точнее, поступки, принадлежит сфере непосредственного переживания, сочувственному отклику на конкретное событие, и чем меньше это действие связано с грузом предшествующих знаний и привычек, тем оно точнее и адекватнее. (Здесь уместна аналогия с Фрейдом и последующей традицией трансактного анализа: Я-состояние Взрослого действует по принципу реальности, черпая и трансформируя бессознательную энергию Ребёнка и усмиряя совокупность «парализующего» опыта Родителя). Для Юма единство личности – такой же миф и иллюзия, как и все остальные суждения о причинно-следственных отношениях. Юм отстаивает тезис о том, что под или за такими преходящими восприятиями и настроениями не скрывается никакой «личности». Это как на киноэкране: поскольку картинки мелькают очень быстро, мы не замечаем, что фильм составлен из отдельных кадров16. 11 Там же. – С.211. 12 Там же. – С.194. 13 См. об этом: Гордер Ю. Мир Софии. – СПб.: «Амфора», 2007. – С.344. 14 Юм Д. Исследование о человеческом разумении. – С.222. 15 См. об этом: Гордер Ю. Мир Софии. – С.345. 16 Там же. – С.336. 91
92 Publizr Home