43 Таким образом, всё оформляемое, сначала будучи превращенным в субстанциальную материю, затем понятое как не могущее играть эту роль, в итоге объявляется жупелом, с которым надлежит бороться как с вредной иллюзией. «Панентеистческий гилеморфизм исходит из отрицания субстанциальности материи, то есть не признает материю в качестве онтологического первоначала, первооснования и первопринципа. Панентеистческий гилеморфизм можно охарактеризовать как энергийный, поскольку в основании мироздания он видит энергию Бога, а не какую-либо от себя сущую субстанцию» [c.54]. Зададимся вопросом: «А кто признает материю за первоначало?» Есть только одно учение, позволяющее себе такое, это материализм. Все же остальные учения (античные, средневековые и Нового времени) такого не делают: ни Анаксагор такого не говорил, ни Платон, ни Аристотель, ни Плотин, тем более ни Фома Аквинский и вся средневековая философия (в которой одна субстанция – Бог), ни Декарт, ни Гегель, ни В.С. Соловьев. Борьба С.В. Посадского со многими из них мне представляется борьбой с собственными жупелами. Но если жупела как такового нет, то нет ничего страшного в материальном мире. Об этом сам С.В. Посадский тут же и заявляет вслед за отцами церкви: «Далее, важно учесть, что отрицание материи-субстанции в святоотеческой мысли не означает отрицание действительности физического мира. Речь идет об отрицании универсального первоначала, из которого созидается мир (единственно в этом смысле мы и говорим о субстанции). Что же касается материального, физическо-вещественного аспекта сотворенного мирового бытия, то он, разумеется, не отрицается» [с.54]. Кто бы сомневался. 17) Форма. Но если быть последовательным, то нельзя абсолютизировать, гипостазировать и субстанциализировать и форму. А вот этим грешат все философы: и Анаксагор (ум как первоначало), и Аристотель (форма форм), и Фома Аквинский (Бог как абсолютная форма), и Григорий Палама (Бог как форма-свет), и Гегель (форма как Абсолютная идея), и я, Ваш покорный слуга (идея формалии как субстанции форм)20. И С.В. Посадский сначала говорит: «Форма есть неотъемлемая характеристика объекта в аспекте его смысловой определенности. В нашем познании форма обычно схватывается как идейный аспект организации его бытия, как интеллектуально постижимый момент его упорядоченности и структуры» и т.д. [с.55]. Но дальше (прямо в духе всей мировой философии): «При этом постигаемая нами форма есть инобытие высшей, Абсолютной Формы – Логоса, есть конкретная явленность Его энергий в мире. Таким образом, присущая каждому объекту форма предстает явлением нетварной идеи, ее осуществлением и реализацией… Все известные и неизвестные нам свойства вещества, начиная от самых простых (например, цвет, плотность, вязкость, пластичность, упругость и другие) до более сложных и неизвестных, есть ощущения вездесущей Пневмы, есть энергии абсолютного Духа» [с.55-56]. Я, как формославный философ, отнюдь не против такой субстанциализации формы, тем не менее отдаю себе отчет, что необходимо оговаривать ее границы, условия и механизмы, дабы на место одного жупела случайно не воздвигнуть другой. В этом деле 20 См., в частности: Борчиков С.А. Формославие. – М.: МАКС Пресс, 2004.
44 Publizr Home